Самое дорогое антикварное оружие (ФОТО)

На рынке военного антиквариата всегда был, есть и будет спрос на предметы, выпущенные в единственном экземпляре, многие из которых могут похвастаться уникальной историей. Чаще всего это оружие, принадлежавшее великим людям или связанное с ключевыми событиями эпохи. Например, сабля Наполеона Бонапарта была пущена с молотка на аукционе Osenat в 2007 году за €4,8 млн, став самым дорогим предметом антикварного европейского холодного оружия. С западным военным антиквариатом соперничает антиквариат восточный. Самый яркий пример — это китайская сабля времен династии Цин, проданная за $7,5 млн. Forbes выбрал 10 самых дорогих предметов военного антиквариата, проданных на аукционных площадках за последние 13 лет.



Самая дорогая сабля

Цена: 58,9 млн гонконгских долларов ($7 581 608)

В 1748 году император династии Цин Айсиньгеро Хунли повелел лучшим мастерам Поднебесной создать церемониальные сабли.

Он лично курировал этот проект и, как считается, сам утвердил дизайн каждой из них. Всего в период с 1748 по 1795 год было изготовлено 90 сабель. Все они имели рукоятку из белого нефрита и были искусно украшены золотом и серебром, каждая получила свое собственное имя и порядковый номер. В октябре 2008 года один из этих редчайших шедевров китайского оружейного искусства был пущен с молотка на гонконгском аукционе Sotheby’s за немыслимые деньги — более $7,5 млн, установив ценовой рекорд для азиатского антикварного холодного оружия! Сабля имеет говорящее имя Бао Тенг, или Парящее Сокровище, и порядковый номер 17.



Самый дорогой кинжал

Цена: £3 737 250 ($5 947 459) 

До наших дней дошло не так много хорошо сохранившегося оружия времен Насридов — династии, правившей Гранадским эмиратом (сейчас территория Испании) с 1230 по 1492 год. Именно в этот период мастерство ремесленников и художников мусульманской Испании проявилось наиболее ярко: так, знаменитый дворец Альгамбра был построен именно при Насридах. Обладать предметами, созданными насридскими умельцами, — мечта многих коллекционеров и музеев мира. Когда на аукционе Sotheby’s в Лондоне в октябре 2010 года на торги был выставлен изысканный кинжал, украшенный золотым орнаментом, то всем стало ясно, что за него развернется настоящая борьба. В итоге при максимальной предпродажной оценке в £800 000 он ушел с молотка почти в пять раз дороже!



Самый дорогой револьвер

Цена: $1 142 500 

До наших дней дошел всего 21 украшенный нанесенными золотом изображениями диких животных револьвер 31-го калибра карманной модели Colt 1849. Они были выпущены ограниченной серией специально для Всемирной выставки в Лондоне 1851 года и стали предметом особой гордости и своеобразной «визитной карточкой» Сэмюэла Кольта: их он дарил и продавал только самым важным из своих современников. В частности, три таких револьвера американский оружейник презентовал Николаю I — они сейчас хранятся в Эрмитаже. Так что нет ничего удивительного в том, что выставленный на торги на январском аукционе Sotheby’s в 2012 году Colt 1849 с серийным номером 63 306 с легкостью преодолел планку в один миллион долларов.




Самый дорогой щит

Цена: £457 300 ($923 151) 

Позолоченный серебряный Щит Ахилла, чей дизайн разработал известный британский художник, гравер и скульптор Джон Флаксман, был одной из последних работ великого мастера, умершего в 1826 году. Щит был изготовлен королевскими ювелирами в 1823 году для герцога Камберлендского (позднее ставшего королем Ганновера) Эрнст Августа, выполнял церемониально-символические функции и был настоящей вершиной ювелирного искусства эпохи Регентства. На нем мастерски изображены сцены из «Илиады» Гомера. Поэтому на декабрьском аукционе Sotheby’s в Лондоне в 2007 году Щит Ахилла был продан за рекордную для подобных вещей сумму.




Самый дорогой шлем

Цена: $842 500 

На сегодняшний день известно о существовании всего двух греческих бронзовых шлемов критского типа с открытым лицом: один выставлен в музее в Гамбурге, а второй был продан на аукционе Christie's в Нью-Йорке в июне 2010 года. Он создан в самом начале архаического периода Древней Греции — в середине VII в. до н.э. Позволить себе такую вещь в те времена мог не каждый: вполне возможно, что шлем принадлежал знатному войну или даже царю. Удивительно, что столь древний артефакт вообще дошел до наших дней практически в идеальном состоянии. Примечательно, что перед началом торгов шлем, украшенный искусно изображенными сценами из древнегреческих мифов, максимально оценивался всего в $550 000.



Самые дорогие доспехи

Цена: $602 500 

В октябре 2009 года на нью-йоркском аукционе Christie's были пущены с молотка уникальные самурайские доспехи, созданные в самом начале периода Эдо (1603–1868 гг.). Они были частью коллекции самого Кии Токугавы: представители знатного рода Токугава фактически правили Японией на протяжении более чем двух с половиной веков. Вполне возможно, что доспехи, проданные в Нью-Йорке, когда-то носил сам сегун. Они мастерски выполнены по всем канонам того времени и богато украшены золотом. Подобную редкость даже в самой Японии встретишь нечасто, а уж за ее пределами и подавно, поэтому итоговая цена продажи превысила максимальную оценку более чем в два раза.





Самый дорогой меч катана

Цена: £120 000 ($238 320) 

В Японии все клинки, созданные великими мастерами вроде Масамунэ, запрещено вывозить из страны без специального разрешения, поскольку они объявлены национальным достоянием. Но в конце XIX — начале XX века подобных запретов не было, и некоторые древние катана все же попали на Запад. Самурайский меч, выставленный на торги на майском аукционе Christie's в 2007 году в Лондоне, как раз является одним из них. Он был создан выдающимся кузнецом Норисигэ, который обучился искусству изготовления катана вместе с Масамунэ и Юкимицу у великого мастера Синтого Кунимицу. Клинок был выкован в самом начале периода Муромати (1336-1573 гг.). Поэтому и цена продажи превысила оценочную стоимость £40 000.



Самое дорогое копье

Цена: €108 750 Когда 

Демократическая республика Конго была еще Бельгийским Конго, ничто не мешало европейцам вывозить из страны не только ресурсы, но и предметы традиционного африканского искусства, в том числе и оружие. Наиболее ценные его экземпляры то и дело всплывают на аукционных площадках, а иногда и ставят ценовые рекорды. Как это, например, произошло с королевским копьем Луба, что было продано на декабрьском аукционе Sotheby’s в Париже в 2012 году. Оно было пущено с молотка за рекордную цену, которая оказалась в два раза выше максимальной оценочной стоимости. Копье Луба могло принадлежать только вождю крупного племени, его использовали в качестве церемониального оружия, и подобных предметов сохранилось буквально несколько десятков.



Самый дорогой мушкет

Цена: £27 500 ($42 817) 

В декабре 2008 года на лондонском аукционе Christie's был продан очень редкий мушкет 1780 года, который принадлежал охраннику из личной стражи турецкого султана Абдул-Хамида I. Всего до наших дней дошло 10 подобных предметов огнестрельного оружия. Девять хранятся в музеях (в том числе один можно увидеть в Гатчинском арсенале в Санкт- Петербурге) и один — в частной коллекции. Все эти мушкеты были сделаны лучшими османскими оружейниками и богато украшены драгоценными металлами. Поэтому проданный на декабрьском аукционе экземпляр и установил ценовой рекорд для такого рода лотов, а его итоговая цена в полтора раза превысила максимальную оценочной стоимость — £18 000.


Самый дорогой арбалет

Цена: €33 800 

Вероятнее всего, немецкий охотничий арбалет начала XVII века, проданный на аукционе Sotheby’s в Мюнхене в октябре 2005 года, принадлежал богатому рыцарю или знатному вельможе. По крайней мере, вынести такое суждение позволяет его мастерская и богатая отделка: он наверняка делался на заказ у лучших оружейников. Удивительно, но до наших дней арбалет дошел в идеальном состоянии, сохранив все первоначальные детали. Максимальная оценочная стоимость оружия составила €18 000, но продано оно был в итоге за почти вдвое большую сумму. Примечательно, что на нью-йоркском аукционе Christie's в марте 2010 года деталь (!) от механизма китайского арбалета I-IV вв. н. э. ушла с молотка за $56 250.
Источник: http://malsagoff.livejournal.com/967163.html
По материалам журнала Forbes

Сюрприз из Поднебесной

Китайский ядерный арсенал может быть самым крупнейшим в мире
В статьях «Оверлорд» по-пекински», «Логика китайской морской стены», «Атака китайского авиапрома» и «Китай готов к большой войне» еженедельник «ВПК» рассказал о нынешнем состоянии обычных сил НОАК. Теперь речь о ядерном оружии.

Китай является единственной в Азии официальной ядерной державой, причем находится в этом статусе уже почти полвека. При этом никаких официальных данных о размерах его ракетно-ядерного арсенала никогда не было, нет и в обозримом будущем явно не предвидится. Пекин не намерен обсуждать размеры и дислокацию своего ракетно-ядерного арсенала, заявляя лишь о его крайне незначительных величинах. Под этим предлогом он категорически отказывается участвовать в любых переговорах о ядерном разоружении. Оценочная неофициальная информация, предоставляемая большинством западных источников, представляет собой уникальный образец сюрреалистического абсурда, которому даже сложно найти объяснение. Хорошо известные западные институты – шведский SIPRI или Лондонский международный институт стратегических исследований приводят данные, по которым КНР имеет не более 250 ядерных зарядов.

Если же оценивать ядерный арсенал КНР исходя из производственных возможностей страны, то она может иметь по крайней мере несколько тысяч зарядов, а по максимуму – несколько десятков тысяч. Ядерный комплекс Китая легко обеспечит такое количество. Первое ядерное испытание Китай провел в 1964 году. Неужели за 47 лет он создал 250 зарядов (а Пакистан, чьи научные возможности и производственные мощности несопоставимы с китайскими, за 13 лет – уже 110, по данным тех же источников)? Но весь этот абсурд тиражируется множеством изданий на Западе и в России.

Сколько ракет, никто не знает

Чаще всего приводимые значения количества китайских межконтинентальных баллистических ракет (МБР – 30 DF-31/31А, 24 DF-5), баллистических ракет средней дальности (БРСД – 20 DF-4, 30 DF-3A, 90 DF-21/21А) и оперативно-тактических и тактических ракет (ОТР/ТР – 600 DF-11, 300 DF-15) на самом деле вряд ли являются даже нижним пределом величин. Оценки производственных возможностей китайского ВПК и наличие в Центральном Китае огромной системы подземных тоннелей для укрытия МБР говорят о том, что КНР может иметь до тысячи только МБР и как минимум не меньшее количество БРСД. Относительно общего числа ядерных зарядов различной мощности и назначения вряд ли речь идет о величине меньшей, чем пять тысяч единиц (включая, разумеется, авиабомбы), учитывая, что их производство в КНР ведется уже более 40 лет. Сам по себе факт строительства системы тоннелей, стоивших гигантских средств, показывает, что Китаю (который очень не любит выбрасывать деньги на ветер) есть что в них скрывать. Это уж точно не 250 ракет и столько же зарядов. Китайской разведке еще в 80-е годы удалось добыть в США чертежи новейшей БЧ W-88, устанавливающейся на баллистические ракеты подводных лодок (БРПЛ) «Трайдент-2», а также нейтронной бомбы, что позволило Китаю значительно продвинуться в разработках соответствующих собственных систем, сэкономив более 10 лет и сотни миллиардов долларов. В 90-е годы Китай производил не менее 140 ядерных боеголовок в год. Даже если часть старых боеприпасов выведена и разобрана, 250 зарядов невозможно считать даже неудачной шуткой.

БРСД DF-3 со средствами обеспечения и обслуживания на китайской ракетной базе
Источник: mil.news.sina.com.cn

Всего во Второй артиллерии (РВСН) НОАК шесть ракетных армий (51-я – 56-я), в составе которых 17 ракетных бригад. 52-я армия, включающая четыре бригады, развернута в провинции Аньхой против Тайваня, она оснащена в основном ОТР и БРСД. Остальные пять армий, дислоцированные в различных частях КНР, имеют на вооружении БРСД и МБР. В зоне досягаемости БРСД DF-4 (ее дальность – не менее 5,5 тысячи километров) территории России и Индии находятся практически целиком даже при стрельбе по ним из восточных районов Китая. То же относится к БРСД DF-3 (дальность стрельбы – 2,5–4 тысячи километров) и новейшей DF-21 (не менее 1,8 тысячи километров) при стрельбе из западной части Китая. Наиболее населенные и освоенные южные районы Восточной Сибири и Дальнего Востока находятся в радиусе поражения ракетами DF-15 (660 км) и DF-11 (до 800 км). Морской вариант МБР DF-31 JL-2 развернут на четырех ПЛАРБ проекта 094. Кроме того, в Китае в последнее время началось развертывание крылатых ракет наземного базирования DH-10, которых сейчас имеется 350–500.

Пуск китайской МБР JL-2. Источник: chinesemilitaryreview.blogspot.com

Следует напомнить, что применительно к России китайские БРСД являются полноценным стратегическим оружием, потому что достают до любой ее точки. Россия же БРСД не имеет. Поскольку своими МБР и БРПЛ РФ сдерживает США, то с Китаем по ракетно-ядерным вооружениям сложился очень значительный дисбаланс в его пользу, хотя по странному недоразумению россияне (в том числе представители военно-политического руководства) продолжают верить в огромное превосходство над Китаем в данной сфере.

Воздушный компонент китайских ядерных сил описан в статье «Атака китайского авиапрома». В Китае, как и в СССР, основу СЯС всегда составляли ракеты, а не самолеты. Бомбардировщики были лишь определенным дополнением. Н-6 (Ту-16) первых модификаций, являющиеся носителями ядерных авиабомб В5 (таковых в китайских арсеналах имеется не менее 120), вряд ли могут прорвать какую-то хотя бы относительно современную ПВО. Однако сейчас в КНР производятся Н-6Н/К/М, способные нести от двух до шести КРВБ CJ-10. Таких машин уже построено от 60 до 70. Носителями тактического ядерного оружия (авиабомб В4 не менее 320) могут быть бомбардировщики JH-7, коих сегодня в ВВС и морской авиации НОАК не менее 160, производство этих машин продолжается.

Подземные убежища и запасные города

В целом нет ни малейших сомнений, что Китай имеет больше ядерных зарядов, чем Великобритания, Франция и четыре неофициальные ядерные державы (Индия, Пакистан, Израиль, КНДР) вместе взятые. Как соотносится китайский ядерный потенциал с российским и американским, сказать крайне сложно. Принимая во внимание значительные многоэтапные сокращения ядерных зарядов всех классов в США и России в период после окончания холодной войны, можно с уверенностью считать, что китайский арсенал как минимум сопоставим с американским и российским (как максимум он может быть крупнейшим в мире). При этом нельзя не учитывать географический фактор. По средствам доставки межконтинентальной дальности КНР, по-видимому, все же уступает США (впрочем, отставание будет сокращаться, поскольку в Китае разворачивается производство новейшей МБР DF-41 с РГЧ). А вот с учетом БРСД и ОТР над Россией, не говоря уже об Индии, он достиг существенного превосходства. Тем более во многих ситуациях в роли союзника Пекина выступит ядерный Пакистан.

Как и США, Китай бы скорее выиграл в случае всеобщего и полного ядерного разоружения благодаря наличию гигантских обычных ВС, которые в последнее десятилетие очень улучшились качественно. Впрочем, пока КНР все-таки существенно уступает США в области высокоточного оружия, поэтому ядерный арсенал выступает как определенная компенсация данного отставания. Главная же роль этого арсенала – скрытая угроза. Ее раскрытие, если таковое произойдет, может стать крайне неприятным сюрпризом для остального человечества.

К тому же Пекин откровенно демонстрирует, что не боится ядерной войны.

В последнее время в крупных городах Китая развернуто строительство подземных убежищ, рассчитанных на прием сотен тысяч и даже миллионов человек. По официальным данным, эти убежища предназначены для защиты населения от землетрясений. Вполне очевидно, что такое объяснение нельзя считать удовлетворительным. Во-первых, землетрясение происходит внезапно и длится максимум несколько минут, поэтому население просто не успеет укрыться в этих убежищах. Во-вторых, если люди все же окажутся во время землетрясения в таком убежище, оно с гарантией, близкой к ста процентам, станет для них братской могилой, поскольку стены убежища будут разорваны сейсмическими волнами. При землетрясениях рекомендуется находиться на поверхности Земли подальше от любых сооружений. Можно предположить следующее: этим подчеркнуто абсурдным объяснением Пекин дает понять и Москве, и Вашингтону, что он вполне готов к ядерной войне. Подземные убежища, как известно, являются наиболее эффективной защитой от ядерных взрывов и их поражающих факторов (ударной волны, проникающей радиации, светового излучения, радиоактивного заражения).

Кроме того, в последние годы во внутренних районах Китая (главным образом во Внутренней Монголии) построено несколько десятков городов со всей современной инфраструктурой, которые стоят пустые. И это при огромной перенаселенности страны. Объяснения данному феномену следуют подчеркнуто абсурдные – типа ошибки инвестора. Таких «ошибок» могло быть одна-две, но не десятки, тем более что нигде в мире нет ничего подобного (есть масса брошенных городов, но нигде нет новых, но незаселенных). Практически нет сомнений, что строятся эти города на случай ядерной войны. Ни США, ни Россия по пустым городам ударов наносить не будут, для этого просто не хватит зарядов. А жители нынешних населенных пунктов и мегаполисов пересидят удары в сейсмоубежищах, а затем переселятся в новые города. Да, несколько миллионов человек при этом погибнут, но для 1,3-миллиардного Китая это уж точно не катастрофа.

По сути КНР сегодня – единственная страна, всерьез готовая вести любую войну, как обычную, так и ядерную. Но остальное человечество всячески старается этого факта не замечать.


Александр Храмчихин, заместитель директора Института политического и военного анализа

Опубликовано в выпуске № 28 (496) за 24 июля 2013 года
Права на данный материал принадлежат Военно-промышленный курьер
Материал был размещен правообладателем в открытом доступе

Китай на рынках вооружения: от коммерции до геополитики

Превращение Китая в мировую державу невозможно без военного "возвышения". В чем новое руководство видит задачи КНР на мировых рынках вооружений? Насколько тесно будут связаны коммерческие, геополитические и военные задачи Поднебесной в ближайшее время?

Экспортер и потребитель. Как это сочетается?

Китай в среде военных экспертов долгое время воспринимался исключительно как "классический" потребитель (импортер) продукции. Это полностью соответствовало действительности. Был, правда, у Пекина небольшой опыт внешних продаж, когда он в 1980-е годы поставлял воюющим между собой Ираку и Ирану (война 1980 – 1988 гг.) старые советские образцы стрелкового оружия и военной техники. Однако называть это китайским военным экспортом, строго говоря, было нельзя.

Качественный прорыв случился недавно. По данным Стокгольмского института исследований проблем мира (СИПРИ) – признанного экспертного центра в этой сфере, - в 2012 году Китай, неожиданно для многих, врывается в группу лидеров-экспортеров, наторговав на 8,3 млрд долларов и обойдя признанного экспортера Великобританию с ее 3,6 млрд. Цифры и факты проверялись другими центрами и экспертами. Все сходилось. Причем речь шла не о перепродажах российского оружия. Таким образом, Китай, оставаясь одним из главных потребителей, одновременно превратился в крупного поставщика оружия и техники. Как это возможно?

Ответ, видимо, кроется в специфике формирования китайского военно-промышленного комплекса (ВПК) и китайской экономики в целом.

Китайский ВПК – относительно недавний продукт политики реформ. Китайское руководство считает, что растущему Китаю нужна мощная и современная армия. В 1990-е годы шли огромные закупки российских вооружений и техники, которые не только поступали в войска, но также тщательно изучались и копировались. К слову, именно эти закупки и спасли российский ВПК в "трудные 90-е" от полного разорения. Они же в определенной степени способствовали и технологическому прогрессу китайского ВПК.

От копирования к производству. Что нужно беречь от китайцев?

Западные эксперты часто называли экономику КНР особенно в конце 1990-х – начале 2000-х – "экономикой копирования", что отчасти соответствовало истине. Но особенного эффекта китайцы достигли тогда именно в военной сфере.

Китайский ВПК фактически впитал почти все продаваемые образцы российских, европейских, израильских вооружений. Использованы были и американские ноу-хау. К этому нужно добавить появившиеся на волне успехов реформ большие финансовые и технологические возможности Пекина. В результате к середине 2000-х годов Китай смог сформировать современный оборонно-промышленный комплекс, предъявив миру военную продукцию с маркой "сделано в Китае".

Конечно, не обошлось без скандалов и недоразумений. Многие виды китайской техники (особенно в авиации) все-таки до боли напоминали лучшие образцы российских Мигов или американских истребителей различных модификаций. При этом китайская военная промышленность по отдельным направлениям продолжает сильно зависеть от поставок зарубежных комплектующих. Как считает один из ведущих российских экспертов в сфере азиатских военных технологий и вооружений Василий Кашин, китайский авиапром, например, на 100 % продолжает зависеть от российских авиадвигателей.

Понятно, что российским соответствующим службам это достояние нужно беречь как "зеницу ока", как, впрочем, и другие секреты. Как говорится, "дружба – дружбой, а табачок (в смысле военные наработки) исключительно врозь".

Новейшие образцы Чжухая. Виртуальная атака на индийский авианосец

Иностранных наблюдателей китайские военные достижения особенно впечатлили на последних авиавыставках в Чжухае. На выставке 2012 года, например, западные эксперты испытали легкий шок от увиденной демонстрации стендовой модели стелс - истребителя (Shenyang J-31), а также серии новых китайских беспилотников (БЛА), которые, как выяснилось, уже давно стоят на вооружении НОАК. Первые разработку этой техники государственная корпорация ASN начала еще в 1996 году.

Модель китайского истребителя J-31 на выставке в Чжухае, ноябрь 2012г. Источник: defence.pk

В Чжухае, чтобы, как говорится, закрепить эффект, китайские устроители во время презентации новой модели БЛА показали видеоролик о виртуальной атаке новейшей модели китайского беспилотника на индийский авианосец. Причем авианосец имел реальное название и уже спущен на воду. Атака, как можно легко предположить, была удачной. Трудно сказать, присутствовали ли во время демонстрации индийские военные. Им это кино точно бы не понравилось.

В любом случае фильм, по замыслу китайских организаторов, видимо, носил не только рекламный, но и "воспитательный" характер. Региональное соперничество Китая и Индии, а также неурегулированный территориальный спор становятся важными стимулами для перевооружения китайской и индийской армий.

Российский вектор. Чего хотят китайцы?

Китайский интерес к российским военно-техническим разработкам сохраняется. Понятно, что со временем структура китайских закупок в РФ меняется. КНР хотела бы приобретать не массовые (серийные) партии, а проводить более точечные закупки российской высокотехнологичной продукции. Баланс между потребностями Китая и интересами российского ВПК приходится искать в ходе переговоров. Однако результаты обнадеживающие. В прошлом году из всего объема контрактов, заключенных компанией "Рособоронэкспорт", на Китай пришлось 12 %, или более 2,1 миллиарда долларов.

Нарастает интенсивность российско-китайских военных обменов, сотрудничества министерств обороны, двусторонних и многосторонних (в рамках ШОС) военных учений - "Мирная миссия" 2005 – 2011 годов.

5–12 июля 2013 года в акватории залива Петра Великого прошло российско-китайское учение "Морское взаимодействие–2013", в котором участвовало 20 боевых кораблей и несколько тысяч военнослужащих с обеих сторон.

К слову, НОАК тренируется не только с Россией, и интенсивность таких контактов растет. Лишь за два последних года китайская армия провела 21 совместное учение с вооруженными силами зарубежных стран, в то время как за всю 10-ю пятилетку (2006-2010 годы) — 32.

Другими словами, можно говорить не только о расширении выхода Китая на рынки вооружений, а о комплексном военном "возвышении". В Китае создается передовой военно-промышленный комплекс, происходит ускоренная модернизация НОАК, расширяется участие китайских военных в различных мероприятиях за рубежом - от миротворческих операций до совместных учений.

Китай, до поры до времени, согласно завету Дэн Сяопина, остававшийся в тени и скрывавший свои возможности, уверенно превращается в мощную военную державу, которая будет влиять на баланс сил в мире в XXI веке.


Сергей Лузянин
Права на данный материал принадлежат Голос России
Материал был размещен правообладателем в открытом доступе

Последний довод королей

Монархии Персидского залива остаются в числе крупнейших импортеров вооружения и военной техники

Страны Персидского залива продолжают наращивать свои вооруженные силы и закупать продукцию военного назначения (ПВН) во все возрастающих объемах. Причины тому неизменны уже много лет – нестабильность угрозы со стороны Ирана. Кроме того, каждое государство стремится играть более значимую роль в региональной политике. Главными поставщиками на местные рынки выступают США, Великобритания, Франция и Германия.

В недавно опубликованном докладе Стокгольмского института исследований проблем мира (СИПРИ) о торговле оружием указано, что в 2008–2012 годах Саудовская Аравия заняла 10-е место среди мировых импортеров оружия и военной техники. А в 2013–2017-м эта страна, вероятно, войдет в число пяти крупнейших потребителей ПВН за счет крупных действующих заказов. Речь идет о контракте с Великобританией на поставку 48 истребителей «Тайфун» (Typhoon) консорциума «Еврофайтер» (Eurofighter) и с США на 154 истребителя F-15SA, летные испытания которого начались этим летом. Это продукция завода «Боинга» в Сент-Луисе, оснащенная новым цифровым комплексом РЭБ разработки «Бритиш аэроспейс системс» (BAE Systems) и перспективной кабиной пилота с аппаратурой израильской компании «Элбит» (Elbit). В дополнение к 84 полностью новым самолетам Саудовская Аравия планирует модернизировать к стандарту F-15SA 70 имеющихся на вооружении F-15. А что касается «Тайфунов», то после поставки первой партии возможен дополнительный заказ.

Саудовская Аравия лидирует

Соответственно мировые производители проявляют повышенный интерес к рынку Персидского залива. Например, контракты BAE Systems в первой половине 2013 года составили 4,8 миллиарда фунтов и Саудовская Аравия разместилась сразу после США и Великобритании.

Весьма активны в регионе и германские компании, значительно увеличившие в 2012-м экспорт в Бахрейн, Оман, Катар, Кувейт, Объединенные Арабские Эмираты и Саудовскую Аравию. Кабинет Ангелы Меркель официально разрешил им поставить ПВН на сумму 1,42 миллиарда евро, то есть почти в два с лишним раза больше, чем годом ранее (570 миллионов евро). Главным импортером германской продукции остается все та же Саудовская Аравия. За это решение Меркель подвергается серьезной критике оппозиции, а лидеры Левой партии назвали ее «лучшим другом диктаторов».

Но бундеканцлерин не одинока – конгресс США тоже одобряет оружейные сделки с ближневосточными режимами. В уходящем году Агентство по оборонному сотрудничеству и безопасности DSCA (Defense Security Cooperation Agency) Минобороны США уведомило законодателей о намерении Катара закупить ПВН на восемь миллиардов долларов, а также о своей готовности продать Саудовской Аравии в рамках программы военной помощи иностранным государствам оружия и техники на 6,8 миллиарда и Эмиратам на четыре миллиарда долларов.

Эр-Рияд хочет 650 ракет AGM-84H SLAM-ER (Standoff Land Attack Missiles-Expanded Response), 973 боеприпаса AGM-154C JSOW (Joint Stand Off Weapons), 400 противокорабельных ракет AGM-84L «Гарпун» (Harpoon Block II), тысячу авиабомб малого диаметра GBU-39/B SDB (Small Diameter Bomb), 40 учебных ракет CATM-84H CATM (Captive Air Training Missile), 20 ракет с телеметрической аппаратурой ATM-84H SLAM-ER, четыре учебные авиационные ракеты (Dummy Air Training Missile), 60 контейнеров с аппаратурой линии передачи данных AWW-13 Data Link pod, 10 учебных боеприпасов JSOW CATM, 40 учебных ПКР «Гарпун» (Harpoon CATM), 20 учебных ракет «Гарпун» ATM-84L (Harpoon Exercise Missile), 36 тренажеров SDB Captive Flight and Load Build trainers, контейнеры, испытательную и аппаратуру планирования боевых задач, вспомогательные средства, запасные части и инструмент, техническую документацию.

В свою очередь Абу-Даби просит пять тысяч авиабомб GBU-39/B SDB с держателями BRU-61, восемь систем для проверки подвески авиабомб SDB, 16 учебных авиабомб SDB (SDB Captive Flight and Load Build trainer), 1,2 тысячи авиабомб AGM-154C JSOW (Joint Stand Off Weapon), 10 учебных авиабомб JSOW CATM, 300 ракет AGM-84H SLAM-ER (Standoff Land Attack Missiles-Expanded Response), 40 учебных авиационных ракет CATM-84H (Captive Air Training Missile), 20 ракет с телеметрической аппаратурой ATM-84H SLAM-ER Telemetry Missile, четыре учебные ракеты DATM, 30 контейнеров с линией передачи данных (AWW-13 Data Link pod), испытательную, вспомогательную и аппаратуру планирования боевых задач, средства технического обслуживания боеприпасов, транспортировки специмущества, разработки программного обеспечения, а также техническую документацию.

Эксперты еженедельника «Авиэйшн уик энд спейс текнолоджи» отмечают, что в апреле 2013 года ОАЭ рассматривали возможность приобретения дополнительно 25 истребителей F-16 к имеющемуся у них парку F-16E/F «блок 60». Однако в уведомлении DSCA конгрессу данные машины не значатся, как и ракеты AGM-158 JASSM «воздух-земля» производства «Локхид Мартин». Вокруг этих ракет развернулись жаркие споры. В итоге конгресс одобрил их продажу Польше и Финляндии и запретил Южной Корее, Саудовской Аравии и ОАЭ.

Эмираты не отстают

Все внимание специалистов сейчас приковано к планам Абу-Даби закупить 60 многоцелевых истребителей нового поколения. 17 ноября открылся авиасалон «Дубай эйршоу-2013», где представлены два «Супер Хорнета» (Super Hornets), «Тайфун» и девять учебно-тренировочных «Хоук-T1». Их появление говорит о том, что Эмираты все еще выбирают перспективный истребитель и вероятный контракт может стать самым большим единовременным военным заказом в регионе.

Официальный Абу-Даби свои планы не раскрывает. Дело в том, что еще два года назад случился международный скандал, когда Францию уведомили о том, что компания «Дассо» (Dassault) выбрана поставщиком 60 истребителей «Рафаль» (Rafale) в ОАЭ. Сообщение оказалось ложным, сейчас больше шансов победить в конкурсе имеет «Тайфун» консорциума «Еврофайтер». К тому же Великобритания в качестве бонуса предложила ОАЭ комплексное оборонное соглашение и договор о совместной разработке и производстве в том числе средневысотного БЛА большой продолжительности полета типа HALE (High-Altitude, Long-Endurance), а французы аналогичных коврижек не обещали.

Напомним, что BAE Systems является участником «Еврофайтера» и от ее имени правительство Великобритании возглавляет агрессивную кампанию по продвижению «Тайфуна» на мировые рынки. Истребитель демонстрируют на всех региональных выставках – салоне «Айдекс-2013» в столице ОАЭ, «Дубай эйршоу-2013», готовится к авиасалону в Бахрейне в январе. Дубай посетили сразу два высокопоставленных британца – сам премьер-министр Дэвид Кэмерон в рамках турне по региону и министр обороны Филипп Хаммонд. На брифинге Кэмерон заговорил о «Тайфуне» и признался, что защита деловых британских интересов – это одна из главных целей визита в страну. Затем он встретился с членами пилотажной группы ВВС Великобритании «Ред Эрроуз» (Red Arrows), посетил стенд компании «БАе» и зашел на стоянку самолета A380 Эмиратских авиалиний (Emirates Airline).

В то же время Хаммонд опроверг слухи о том, что ОАЭ могут заказать «Тайфуны» уже на проходящей выставке. «Мы добились успехов в этом направлении, однако не достигли еще той стадии, когда можно делать какие-то публичные заявления», – заявил министр.

Также он обсудил с королем Бахрейна Хамадом бен Исой Аль Халифом возможное соглашение по поставке истребителей. «Мы продолжаем очень плодотворные переговоры относительно «Тайфуна» и очень надеемся, что Бахрейн вскоре решит присоединиться к числу эксплуатантов этого истребителя, – сообщил Хаммонд и подчеркнул: – Я считаю прошедшие переговоры весьма позитивными и с нетерпением ожидаю должных результатов». Предполагаемая сделка может быть заключена в середине января 2014 года в ходе международного авиасалона в Бахрейне, ожидают эксперты.

ОАЭ быстро нарастили свой военный потенциал за прошедшие пять лет. Самые большие деньги, судя по всему, были направлены на развитие парка военно-транспортной авиации. Новые многоцелевые транспортные самолеты-заправщики A330 MRTT (Multi-Role Tanker Transport), созданные компанией «Эрбас» на базе пассажирского A330-200, предоставили Эмиратам возможность по-новому использовать свои ВВС, а также обеспечивать поддержку операций союзных сил. Благодаря закупке шести военно-транспортных C-17 страна приняла участие в международных операциях. По крайней мере один «Боинг» из Эмиратов помогал обеспечивать воздушные перевозки в ходе антитеррористической операции в Мали под кодовым наименованием «Сервал». Истребители F-16B/F и «Мираж-2000-9» ОАЭ участвовали в операциях НАТО в Ливии в 2011 году, причем как в блокировании воздушного пространства, так и в ударах по земле. Эти же самолеты привлекались к боевым маневрам «Красный флаг» (Red Flag) в американском штате Невада, а также перспективным курсам подготовки командиров боевых подразделений ATLC (Advanced Tactical Leadership Courses) на авиабазе «Аль-Дафра» около Абу-Даби.

Страна вкладывает значительные средства и в развитие сил специального назначения, имея один из крупнейших в регионе вертолетных парков. Все боевые машины подчиняются командованию авиации президентской гвардии ОАЭ, известному под названием «Группа-18». Основная статья расходов – поддержка имеющихся UH-60 «Блэк Хоук» (Black Hawk) компании «Сикорский» и закупки глубоко модернизированных UH-60M.

Эмираты стали первым иностранным оператором вертолета CH-47F компании «Боинг», сейчас модернизируют АХ-64D «Апач» (Apache) к стандарту АХ-G4E. В операциях сил специального назначения участвует большое количество самолетов, включая DHC-6 «Твин Оттер» производства канадской «Хэвилэнд Кэнада» (De Havilland Canada DHC-6 Twin Otter). Используется также AT-802U американской «Эйр Тратор» (Air Tractor), которые оснащаются 70-мм управляемыми ракетами турецкой «Рокетсан» (Roketsan). В парке «Группы-18» есть «Апачи» и «Блэк Хоуки», развернутые в Афганистане в целях поддержки операций членов коалиции. Пока неясно, завершат ли ОАЭ участие в этих операциях к концу 2014 года, как большинство партнеров Международных сил содействия безопасности в Афганистане ISAF.

Официальный Абу-Даби по-прежнему исследует рынок учебно-тренировочных самолетов, поскольку планы приобрести УТС M346 итальянской «Аэрмакки» (Aermacchi) были приостановлены в 2011 году. По некоторым данным, часть имеющихся УТС «Хоук» Mk65 выведена из эксплуатации и находится в резерве на авиабазе «Аль-Айн». ВВС рассматривают меры по повышению эффективности средств сбора информации, наблюдения и разведки ISR (intelligence, surveillance arid reconnaissance). Сейчас ОАЭ используют два шведских самолета «Сааб-340» (Saab 340), оснащенных бортовой РЛС «Эриай» (Erieye) в качестве временной меры по выполнению задач ДРЛО, однако в перспективе планируют приобрести более эффективные средства для этих целей.

Авиационное командование страны ожидает новые беспилотники «Предейтор-XP» (Predator XP) разработки «Дженерал атомикс» (General atomics), с которой заключен контракт на выставке вооружений «Айдекс-2013». Кроме того, ОАЭ стали ключевым спонсором и партнером продвижения на мировой рынок БЛА «Камкоптер» (Camcopter) разработки австрийской компании «Шибель» (Schiebel). Сотрудничество с австрийцами осуществляется через компанию «АДАСИ» (Abu Dhabi Autonomous System), филиал группы «Тавазун» (Tawazun), основанной правительством эмирата Абу-Даби. Начиная с авиасалона «Дубай эйршоу-2011» страна финансирует более амбициозную программу ISR – разведывательный вариант бизнес-самолета «Аванти-2» разработки итальянской «Пьяджо» (Piaggio Avanti II), который, как ожидается, поднимется в воздух в следующем году. Компания «АДАСИ» является общим менеджером проекта, а другая компания из ОАЭ – группа «Мубадала» стала совладельцем «Пьяджо». В этом проекте участвует и шведская «Сааб», обеспечивая системы целевого назначения, включая интеграцию датчиков. Первая версия, которая сейчас находится в производстве и оснащается БРЛС компании «Телефоникс» (Telephoniсs), предназначена для морского патрулирования. Это основная модификация базового самолета с размахом крыла 21 метр, крылом большого удлинения и запасом топлива для полета в течение 10 часов.

Катар пытается догнать

Катар – новичок на авиационном рынке, но тоже выбирает между F/A-18, «Тайфуном» и «Рафалем», чтобы сразу в шесть раз увеличить численность своих ВВС. Пока процесс затормозился из-за того, что США запросили продления крайнего срока подачи заявок на участие в тендере. Первоначально предполагалось, что к сентябрю 2013 года все документы заинтересованных производителей должны быть готовы. «БАе Системз» и «Дассо» сроки соблюли, а американцам хозяева предоставили трехмесячную отсрочку. Ведь по программе военной помощи иностранным государствам FMS (Foreign Military Sales) США и так могут поставить Катару F/A-18 «Супер Хорнет» и F-15 «Страйк Игл». Кроме того, заявку не удалось подать вовремя из-за внутренних осложнений между ведомствами и законодателями. Поэтому победитель конкурса будет объявлен не в конце 2013-го, а скорее всего – во втором квартале 2014 года. Сколько самолетов и когда требуется Дохе, пока неясно, но известно, что это должно произойти до чемпионата мира по футболу, который пройдет в 2022 году.

Эксперты полагают, что Катар может пойти тем же путем, что его партнеры в Совете по сотрудничеству стран Персидского залива (СССПЗ) Саудовская Аравия и ОАЭ, то есть выбрать сразу двух поставщиков. Американские пытаются создать почву для последующей продажи арабским государствам нового истребителя F-35, однако специалисты считают, что он может не подойти придирчивым потребителям с берегов Персидского залива. F-35 скорее самолет обороны воздушного пространства, а арабским государствам требуются ударные машины с большим количеством вооружения и хорошей скороподъемностью.

Катар тоже выбирает вооружение для самолетов. Франция предложила авиационную крылатую ракету «Шторм Шэдоу» (Storm Shadow) для «Рафалей» и «Тайфунов». По мнению специалистов, она превосходит американские аналоги. Также весьма заманчиво выглядит европейская ракета «воздух-воздух» дальнего действия «Метеор» (Meteor). Американцы пока не согласовали с ОАЭ и Саудовской Аравией список авиационного вооружения, и если там процесс застопорится, то крылатые ракеты США могут достаться Катару.

Доха ранее закупала французскую ПВН, теперь больше ориентируется на США, но активно ищет возможности диверсификации. Здесь располагается передовая база Центрального командования ВС США (U.S. Central Command) и Объединенного центра космических и авиационных операций (Combined Air and Space Operations Center). Недавно эмир Хамад бин Халиф Аль Тани отрекся от престола, к власти пришел его сын Тамим бин Хамад Аль Тани, но смена власти вряд ли отразится на стремлении государства наращивать военный потенциал. ВВС уже имеют современные транспортники – два C-17 «Боинг» и четыре C-130J «Локхид», а также 24 учебно-тренировочных самолета PC-21 швейцарского авиастроителя «Пилатус». Для наземной армии эмир недавно приобрел танки «Леопард-2» и самоходные артиллерийские установки PzH-2000 немецкой компании «Краус-Маффай Вегманн» (Krauss-Maffei Wegman).


Любовь Милованова

Опубликовано в выпуске № 46 (514) за 27 ноября 2013 года
Права на данный материал принадлежат Военно-промышленный курьер
Материал был размещен правообладателем в открытом доступе

Американские ориентиры военной реформы

Парадоксы практики – одна из форм достижения гармонии

Информационная революция, как считают американские эксперты в области военного строительства, оказала влияние на формирование трех узлов проблем, которые не могут не учитываться при выборе путей развития вооруженных сил и их адаптации под требования наступившей, по сути, новой эпохи в истории человечества.

Во-первых, это очередное «переселение народов», принявшее ныне форму массовых миграций населения. Следствие данного явления – «переформатирование» цивилизационных культур. Непонимание и, более того, неучет этого фактора со стороны властей чреват формированием в среде неадаптировавшихся мигрантов значительных, зачастую хорошо организованных и даже вооруженных групп населения, настроенных открыто враждебно данному государству.

Во-вторых, широкое распространение по всему миру чисто военных и технологий двойного назначения, в результате чего официальные вооруженные силы теряют монополию на средства подавления бунтов и нейтрализацию «недовольных правящим режимом». Стираются различия в оснащении бунтовщиков, криминала и военнослужащих. Уже созданы условия для появления оружия массового поражения не только у стран-изгоев, но и у незаконных антиправительственных формирований. Терроризм в различных его проявлениях становится обыденным явлением как метод вооруженной борьбы с военной машиной законных властей.

В-третьих, функции и полномочия формальных правительств в отдельных государствах принимают «мнимые» формы, в результате чего повышается вероятность перехода государственного контроля в руки «нелегитимных» группировок. На этом фоне в США, в так называемом сообществе «сторонников реформ» развернулась дискуссия относительно дальнейших путей развития национальных вооруженных сил и вскрытия причин побуждающих, либо препятствующих его реализации.

Много денег – не панацея

Прежде всего подвергнут сомнению тезис о том, что, якобы, чем больше оборонный бюджет, тем мощнее вооруженные силы. Если бы существовала прямая связь между «стоимостью» военной машины государства и ее способностью исполнить предназначенную для нее роль, в частности, утверждает американский авторитет в области военного строительства Уинслоу Уилер, Франция и Великобритания должны были разбить Германию еще в 1940 году, а США «расправиться» с Вьетнамом в середине 60-х годов прошлого века и быстро «умиротворить» Ирак и Афганистан в начале 2000-х годов. Данные рассуждения имеют прямое отношение и к вооружению, и военной технике (ВВТ). Наиболее ярким примером может служить советский танк времен Второй мировой войны Т-34, значительно более конструктивно простой и дешевый, нежели дорогостоящие германские «Пантеры» и «Тигры», которые в итоге оказались «в проигрыше». Таким образом, вырисовывается цепочка заключений: высокая цена оружия может означать его неэффективность – сложность в изготовлении и управлении, а также малое количество на вооружении армии; их малое количество на вооружении чревато бесполезностью применения; высокие индивидуальные показатели (ТТХ) отдельных образцов оружия не решают проблему в целом.

Стремление к месту и не к месту называть отдельные случаи успешного применения новых образцов ВВТ в конфликтах последних лет «зримым воплощением революции в военном деле» явно преждевременно. Неоднократно продемонстрированные в электронных СМИ эпизоды поражения американским высокоточным оружием иракских объектов в ходе войн в Заливе в 1991 и даже 2003 году на самом деле были весьма редким явлением. В среднем, по статистике, на уничтожение одного моста уходило до нескольких тонн средств поражения, а «разящие удары» по бронетехнике противника с воздуха вообще были единичными случаями.

Частично внедренная в американские подразделения и части в войне 2003 года так называемая единая система сенсоров, компьютеров и коммуникационных устройств, благодаря которой цели противника должны были вскрываться на дальних дистанциях и поражаться со 100-процентной вероятностью, в действительности не оправдала возлагавшихся на нее надежд. Огромные массивы информации просто «перегружали» командиров в поле, поступая к тому же с запозданием. Разведданные о дислокации и действиях иракцев, передаваемые «генералами и полковниками, сидящими в штабах в Катаре или Тампе (штат Флорида), многими командирами просто были проигнорированы», как лишь «захламляющие сообщения от собственных низовых органов разведки».

Примечательно, что, как подмечают «сторонники реформ», о подобных вещах предупреждали наиболее продвинутые эксперты еще в начале 80-х годов. Так, делается ссылка на опубликованное в 1981 году и получившее в тот период широкий резонанс исследование Джефри Барлоу, в котором однозначно подчеркивался «неизбежный в будущем провал с попытками «управления» боем через комплексную сеть коммуникаций из вышестоящих штабов до командиров низового звена, погруженных в реальную, быстроменяющуюся обстановку на поле боя».

Соблюдать баланс при «оптимизации» органов управления

В начале 90-х годов прошлого века остро встал вопрос об «оптимизации» органов управления, который, как потом оказалось, решился не самым удачным образом. Так, считают некоторые американские инициаторы «реформ», основным лейтмотивом в различного рода реорганизациях была практика централизовать управление «всем и вся», то есть предоставлять больше полномочий в руки одного лица или органа. В действительности при этом игнорировалась, или, в лучшем случае, ограничивалась работа механизмов, которые могли бы привнести реальные улучшения. Система проверок и «балансов интересов», непосредственно в позитивном плане влияющая на анализ поступающих от различных инстанций и людей предложений и являющаяся проявлением борьбы идей и соревновательности, нивелировалась до такой степени, что решения принимались, базируясь лишь на мнении «избранных» либо в лучшем случае на результатах изысканий одной, но «приближенной к начальству школы». Кроме как к субъективизму и разрастанию бюрократии такая практика ни к чему продуктивному не вела.

С другой стороны, централизация в отдельных случаях была весьма полезна. Так, «реформаторы» вынуждены согласиться с тем, что введенная в Пентагоне в соответствии с «Законом Голдуотера-Николса» (1986 года) должность чиновника, единолично отвечающего за приобретение вооружений («Царь приобретений»), способствовала упорядочиванию распределения контрактов и поступления в войска реально лучших образцов ВВТ.

Многие руководители смотрят на свою организацию как на «нечто данное сверху и не подверженное никаким изменениям», забывая известный постулат Джея Гэлбрэйта о том, что «организация – это непрерывный, гибкий процесс, в ходе которого решается задача по управлению». Будучи в настоящее время наиболее крупными и мощными вооруженными силами в мире, указывают «реформаторы», военная машина США являет собой пример чрезвычайно негибкой оргструктуры, мало адаптированной и даже препятствующей выполнению задач, которые с неизбежностью возникают в динамично меняющейся обстановке.

Еще в 2000 году командующий Объединенным центральным командованием ВС США генерал Энтони Зинни признавал «неадекватность своего штаба выполняемым подчиненными соединениями и частями задач». Офицер морской пехоты США Эрик Меллинджер в этой связи отмечает: «Современный штаб представляет собой рудимент индустриального века, олицетворяющий жесткие иерархию, вертикаль подчинения и отчетность за проделанную работу». Другой аналитик из лаборатории Белла Арно Пенциа сетует на то, что существующая структура управления в ВС США «подминает» под себя талантливых и инициативных офицеров, ставит их под «контроль» и препятствует обмену «живительной информацией». Иерархическое построение организации, продолжает Пенциа, должно быть таким, чтобы на каждом уровне любой ее член имел право сказать «нет».

Выход из этой тупиковой ситуации видится во внедрении в систему военного управления так называемых матричных штабных структур по типу тех, что зачастую создаются в виде временных (ад хок) комиссий под решение каких-либо специфических задач в гражданских областях деятельности. Полковник ВС США Джон Прайс, имеющий большой опыт службы, в том числе и в Объединенном штабе Комитета начальников штабов, в этой связи приводит такой пример. В ходе операции по ликвидации последствий катастрофического землетрясения на Гаити в январе 2010 года, в которой самое активное участие принимали американские военнослужащие, командующий Объединенным южным командованием ВС США адмирал Джеймс Ставридис сформировал «матричную штабную структуру» для оперативного руководства всеми действиями своих подчиненных. В данную структуру были включены офицеры из различных органов управления ОЮК, которые совместно оперативно решали все, порой совершенно неожиданно возникавшие проблемы. Однако, к разочарованию адмирала, по мере включения в операцию других организаций и ведомств, как американских, так и международных, «утяжеленных» своими неповоротливыми внутренними взаимосвязями, налаженная было работа штаба стала давать сбои. Ставридису для восстановления «традиционных» отношений с этими организациями и взаимодействия пришлось вернуться к «обычной» практике штабной работы, что привело к росту бюрократических препонов и, самое главное, существенным задержкам с исполнением поручений.

Предлагаемая структура управления якобы должна упростить все штабные процедуры. Главным при этом является то, что вместо узкофункциональных отделов-управлений, сфокусированных всецело на личном составе, разведке, МТО, «трансформированный» штаб «растворит» каждую из этих функций в ключевых сферах исполнения приказов. Для этого исполнители-специалисты каждый в своей сфере ответственности организуются в своеобразные ячейки (команды), способные к независимой, но коллективной работе в ходе решения той или иной задачи. Такой подход, по мнению упоминавшегося Дж. Прайса, позволит в период «урезаний» бюджетных средств на оборону и соответственно неизбежных сокращений личного состава не только обеспечить высокую эффективность штабной работы в целом путем ликвидации бюрократических процедур и связанного с ними дублирования, но и уменьшить количество генеральско-полковничьих должностей, требуемых для руководства управлениями и отделами.

Выверенный подход к реорганизации

При всем при этом, считают «реформаторы», при решении вопросов, связанных с реорганизацией военных структур, будь то штабы или боевые формирования, необходим выверенный, много раз апробированный на практике подход. Уинслоу Уилер для иллюстрации данного тезиса приводит следующий пример. В 90-е годы прошлого века в среде инициаторов реформ военной машины США было весьма популярно исследование полковника Дугласа Макгрегора «Прорывая фаланги: новая структура наземной мощи XXI века». Автор, в частности, убедительно доказал, что основное соединение сухопутных войск США – дивизия – было приспособлено для ведения военных действий с Советской армией на евразийских просторах, а не для конфликтов в различных регионах мира в период после холодной войны, поскольку слишком «тяжела» для перебросок на дальние расстояния и «неповоротлива» в условиях быстротекущего боя с чрезвычайно мобильным противником «нового поколения». По мнению Макгрегора, таким основным формированием СВ могло бы быть более компактное, более гибкое формирование бригадной структуры.

Примечательно, что руководство сухопутных войск США, правда «без восторга», восприняло данную идею, но, как оказалось, лишь формально. Началась реорганизация основных соединений СВ в так называемые бригадные боевые группы. Этот процесс, названный «модернизацией армии», привел к «сморщиванию» традиционных бригад, по сути, лишив или значительно сократив в их составе средства обеспечения всех видов. Количество бригад увеличилось, но их боевая мощь уменьшилась. Зато увеличилось количество бригадных штабов, а следовательно, и количество полковничьих и даже генеральских должностей.

Существенной проблемой, которую нельзя «упустить из поля зрения» при реорганизации национальной военной машины, указывают американские «сторонники реформ», является проблема подготовки военных, и прежде всего офицерских, кадров. «Реформаторы» сетуют на то, что, как законодательная, так и исполнительная ветви власти, декларируя свою заботу о вооруженных силах, концентрируются всецело на материальных ценностях, на ВВТ, но зачастую забывают о таких важных составляющих вопросах боевой готовности в целом, как отбор для службы в ВС лучших представителей населения, их образовании и подготовке. Другими словами, отмечает Уинслоу Уилер, «акцент делается на «железе» в ущерб людей».

Но и военные руководители, как считает другой аналитик, ветеран американских ВС полковник Роберт Киллебрю, мало озабочены формированием «новой касты командиров», адаптированных к условиям новой эпохи. По его мнению, нынешний американский генералитет, воспитанный в годы холодной войны и получивший закалку в противостоянии с грозным, но «изученным до основ» противником, не слишком уверенно чувствует себя, когда перед ним «возникает» новая, далеко не тривиальная угроза.

Действительно, за период холодной войны американская военная система подготовки военных кадров развивалась достаточно интенсивно и достигла определенных высот. Так, столкнувшись в 1991 году в Ираке с военной машиной, подготовленной по лекалам традиционной советской школы военного искусства, командующий антииракской коалиции генерал Норман Шварцкопф не без гордости отмечал, что американские военнослужащие были настолько хорошо выучены, что, посади их на место иракских летчиков или танкистов в советские образцы техники и, наоборот, иракцев – в современную американскую технику, результат был бы тем же самым – разгром иракской армии.

Кстати, аналогичным образом еще в 1983 году оценивал своих летчиков, прошедших подготовку по американским методикам, начальник штаба израильских ВВС, который после очередной войны на Ближнем Востоке заявил о том, что даже если бы сирийских летчиков посадить в F-15 и F-16, а израильских – в советские «МиГи», результат воздушных боев был бы прежним – 83:0.

Касаясь уровня подготовки преподавательского состава американских военных учебных заведений того времени, редактор «Топган Джорнал» Джеймс Стивенсон приводил пример, когда инструкторы-авиаторы, летавшие на устаревших F-5, как правило, всегда выходили победителями в учебных «схватках» с курсантами, управлявшими самыми современными на тот момент F-14 и F-15. Из этих примеров американские «сторонники реформ» делают вывод о том, что правильно мотивированный и, самое главное, лучше подготовленный военнослужащий более ценен для боя, чем специалист, посредственно владеющий даже самой современной техникой.

Главное – мозги командира

Дональд Вандергифф, автор имевшего широкий резонанс в 90-е годы исследования «Путь к победе: армия Америки и революция в гуманитарной сфере», рекомендовал создание системы более углубленного, фундаментального образования для военных лидеров, которая должна прийти на смену нынешней системе подготовки офицерских кадров ВС США, которая бы ориентировала их на овладение изучаемых предметов путем «размышлений и активизации умственного процесса» в направлении «познания особенностей военного противостояния в будущем, а не сегодняшнего дня». По мнению Вандергриффа, вооруженным силам нужны не столько высокоскоростные самолеты и танки, сколько быстро работающие мозги командиров, способные на моментальное принятие правильных решений, что даст гигантское преимущество перед противником на поле боя.

В одной из своих работ, опубликованной в середине 2000-х годов, Вандергрифф дает рекомендации, как сформировать мышление офицера, который бы мог «трезво мыслить в условиях боевого стресса и быстро принимать правильные решения». Он говорит о том, что американские командиры, воспитанные и обученные в духе второго поколения войн (Первая мировая война) почти всегда оказывались в аутсайдерах в поединках на полях сражений Второй мировой войны с германцами, адаптированными под требования войн третьего поколения. Вандергрифф призывает американский генералитет внимательно изучить систему подготовки офицеров прусской армии XIX века, целиком воспринявшей принципы обучения, изложенные еще швейцарским ученым Иоганном Генрихом Песталоцци, основоположником и ныне не утратившей своей актуальности педагогической теории и практики. При этом во главу угла должна быть положена доведенная до автоматизма практика «тщательного обдумывания командиром каждого решения, нежели моментального реагирования на каждое изменение ситуации без обдумывания».

И наконец, еще одна проблема, которая, по мнению «реформаторов», не может не учитываться при ориентировании военного руководства США на преобразования военной машины страны – так называемые проблемы морали. Этим вопросам, которые, как указывают «реформаторы», должно уделяться внимание даже большее, чем вопросам военной теории и практики и тем более вопросам оснащения вооруженных сил ВВТ. «На войне, – говорил Наполеон, – мораль к физическому фактору относится как три к одному!». Лучше выученный и оттренированный боец всегда терпит поражение, если не имеет желания воевать: неизбежно возникает страх, а затем – паника.

Вопросы морали, или, по отечественной терминологии, морально-политического фактора, с точки зрения американской военной науки распространяются снизу доверху, от подразделения до высшего военно-политического руководства страны, чему «сторонники реформ» также уделяют немаловажное внимание. По их мнению, если «опуститься» до самого низового уровня, до подразделения вооруженных сил, то есть до отделения (группы), взвода или роты, то встает вопрос о формировании «сплоченного коллектива подразделения» или что-то вроде «подразделенческой сцепки». Это подразумевает создание специфической атмосферы в низовом коллективе военнослужащих, способствующей развитию таких уз взаимодоверия и уважения между ними, которые позволяют переносить стресс с сохранением боевой сплоченности в условиях боя. Военнослужащие в составе минимального, но формально организованного коллектива, будь то отделение или взвод, не имеют права проявлять чувства «брезгливости» в отношении своих сослуживцев по тем или иным причинам, будь то расовые, классовые или иные, и «нежелание» выполнять команду, а тем более показать свою трусость.

В этом плане интересно высказывание одного из американских специалистов в области военной психологии Уильяма Хендерсона: «Большинство солдат воюют не за деньги и не потому, что их обязали это делать, и тем более не за бога, родную мать или родину... они сражаются, чтобы победить, защищая своего приятеля в соседнем окопе».

Вандергрифф и его единомышленники полагают, что система воспитания военнослужащих в XX веке основывалась на так называемых индустриальных принципах, когда каждый индивид в составе военного коллектива рассматривался начальством как «винтик в механизме», который всегда с успехом может быть заменен другим. И лишь в последние годы военные руководители США якобы, осознали порочность такого отношения к вопросам сплоченности военных коллективов.

Важно, подчеркивает упоминавшийся эксперт Уинслоу Уилер, осознать и тот факт, что связи, сплачивающие военные коллективы, должны распространяться не только по горизонтали, но и по вертикали, пронизывая всю военную организацию снизу доверху. Иначе подразделение, в котором нет доверия вышестоящему командиру, не будет в состоянии выполнить поставленную этим командиром задачу. Точно также и если вышестоящий командир не доверяет подчиненным, унижает излишней регламентацией их поведение в бою, в конечном итоге обречен на неудачу. Индикатором командирского доверия к своим подчиненным, продолжает Уилер, может стать не тривиальный, обычно принятый на практике разрегламентированный по всем пунктам приказ, больше напоминающий рецепт из «Поваренной книги», а своего рода «приказ на задание» или «приказ о намерении». Другими словами, приказ типа взять такой-то холм или уничтожить такое-то формирование противника выглядит куда более убедительно с точки зрения доверия командира своим подчиненным, чем, например, детально регламентированный документ типа выдвинуться на такое-то расстояние к такому-то холму, к такому-то времени, используя такие-то средства при выдвижении и такие-то при атаке, истратив в том и другом случае столько-то снарядов и стрелковых боеприпасов и доложив о выполнении в такое-то время!

Что, может быть, является решающим в ходе военной акции любого масштаба – так это взаимное доверие командования и войск, базирующееся прежде всего на высоком авторитете руководства страны и вооруженными силами среди военнослужащих. «Реформаторы» в качестве отрицательных примеров, то есть фактического отсутствия такой «моральной связки» между военно-политическим руководством страны и воинскими коллективами формирований ВС, обычно приводят поражение американцев во Вьетнаме в конце 60-х – начале 70-х годов прошлого века как следствие прежде всего «морального провала» во взаимоотношениях по линии государственное руководство – вооруженные силы и череду провалов американской военной машины в Афганистане и Ираке в начале и середине 2000-х годов вследствие крайне низкого авторитета руководителей военного ведомства США, и прежде всего его главы Дональда Рамсфелда в среде «презираемых им масс военнослужащих», а также лично главы государства – президента Буша-младшего, не сумевшего обеспечить надежную «моральную подпорку» руководимым им вооруженным силам.

Пожалуй, ограничимся этим. Однако в заключение следует подчеркнуть, что те же американские «сторонники реформ» в военной сфере не могут не отметить тот факт, что процесс планирования преобразований в вооруженных силах любого государства сопряжен с трудно прогнозируемым обликом международной обстановки и, соответственно, «подгонкой» под ее условия и требования формирований вооруженных сил будущего. В этой связи представляется уместным привести цитату-размышление упоминавшегося выше эксперта Роберта Киллебрю, которой отмечал, что, если бы в 1913 году американских военных прогнозистов спросили о том, что из себя будут представлять вооруженные силы США этак лет через 50, они бы сказали: «По крайней мере три пехотные дивизии, один усиленный пехотный полк для обороны Панамского канала и один – на Филиппинах. Возможно, еще сотня самолетов». Комментарии излишни!


Сергей Печуров

Права на данный материал принадлежат Независимое военное обозрение.